В Cully начался джазовый фестиваль. Вчера вечером. Поэтому сегодня, приехав на работу, я обнаружила вымершую деревню, пластиковые стаканчики разбросанные на клумбах и перегоняемые ветром по асфальту обрывки газет. Для полного сходства с голливудским вестерном не хватало, пожалуй, лишь перекати-поля.
Так как к одиннадцати утра, только самые стойкие были способны на то, чтобы подняться на ноги, посетителей сегодня было немного. Пожилая пара, приехавшая пообедать, не подозревавшая о фестивале, и дивившаяся на хаос и опустошение, пара завсегдатаев-стариканов и один единственный, непонятно отчего вставший в такую раннюю пору местный мачо (если можно так выразиться). Почему-то сегодня он решил мне излить свою душу, если так пойдет и дальше, то мне скоро можно кабинет психологической помощи открывать. Мы поговорили о многом: о прогрессе совремменой науки в области protozoa (не спрашивайте меня почему о них, я микробиолгию ненавижу), о моем высшем образовании, о том, как он провел 2 года в больнице, когда был маленький, о его двоюродном брате и его, братовой, жене, о профессии моего папы, о том, почему я интересуюсь нейронауками, параллельно я вынуждена была сделать два психологических теста "pour le plaisir de monsieur", и мои результаты очевидно поставили его в тупик. Он медленно, но верно, нагружался пивом, и по мере поступления алкоголя в его кровь становился все более и более откровенным, и темы он затрагивал все более и более глубокие. Все чаще из его уст стал звучать риторический вопрос: "Сожалею ли я о прожитой мною жизнью? Сделала ли я что-то не так? Что бы я поменял?", затем он начал вопрошать меня о смысле жизни. Хотя, тут тоже, по-моему моего ответа особо не ожидалось, да и слава Богу, я над этим вопросом задумаваюсь лет с одиннадцати (често! я всегда была пессимистичным ребенком, остро чувствующим гнет прожитых лет), и до сих пор ничего путного не надумала. В общем, наш диалог все больше и больше становился похож на соло (не мое естесственно). Он все повторял мне: "Je suis qu'un simple ébéniste, tu vois?" А я сочуственно мотала головой, изо всех сил пытаясь не захохотать во весь голос и удержаться, чтобы не ответить: "Ça, j'en doute pas!!!" (Друзья мои, ébéniste этого всего лишь краснодеревщик, но, Боже, как же ему подходит… )
Очевидно, улыбка все-таки проявлялась в моем лице, потому что он решил начать меня клеить. И спросил мой номер. Я переспросила: "Мой номер телефона?" На что он ответил мне, что еще другое можно подразумевать под словом "номер", если не номер мобильника? Я рассказала ему страшную историю о младенцах, рожденных в СССР, с впаяными КГБ под кожу чипами с порядковым номером. Парень сглотнул, но телефон больше спрашивать не решился.
Ах да! Еще стырила классные затычки для ушей. Оранжевые!